Вера Даниловна Волошина – комсомолка, партизанка, подруга Зои Космодемьянской. Подвиг Волошиной долгие годы оставался неизвестным: числилась пропавшей без вести 16 лет…
Родилась Вера Волошина 30 сентября 1919 года в городе Кемерово, в семье шахтёра и учительницы. С первых классов школы занималась спортом: гимнастикой и лёгкой атлетикой. До войны Вера училась в Московском кооперативном институте.
В октябре 1941 года добровольно вступила в ряды Красной Армии и была зачислена в войсковую часть № 9903 (специальный партизанский отряд) разведотдела штаба Западного фронта для работы в тылу врага. На своё первое задание Вера ушла 21 октября в район подмосковной станции Завидово. После этого у неё было ещё шесть удачных засылок в тыл к немцам.
21 ноября в тыл немецких войск уходили две группы разведчиков. Первой руководил Борис Крайнов. Командиром второй был назначен Павел Проворов, комсоргом — Волошина. Зоя Космодемьянская входила в состав второй группы. После перехода фронта группы должны были разделиться и начать действовать самостоятельно. Однако случилось непредвиденное: объединённый отряд попал под огонь неприятеля и распался на две случайные по составу части. Так разошлись пути Зои и Веры. Группа Космодемьянской отправилась в сторону деревни Петрищево. Продолжила выполнение задания и Волошина с товарищами. Но между деревнями Якшино и Головково группа партизан снова попала под обстрел. Вера была тяжело ранена, но её не смогли забрать, так как к месту обстрела очень быстро прибыли немецкие солдаты. Утром двое из группы попытались найти Волошину, но не смогли.
Лишь в 1957 году, благодаря журналисту Геннадию Фролову, могила Веры Волошиной была найдена, а жители деревни Головково рассказали о гибели неизвестной девушки, которую все эти годы называли между собой «наша партизанка»…
«Привезли её, бедную, на машине к виселице, а там и петля болтается на ветру. Кругом немцы собрались, много их было. И наших пленных, что работали за мостом, пригнали. Девушка лежала в машине. Сначала не видно было её, но когда опустили боковые стенки, я так и ахнула. Лежит она, бедняжка, в одном исподнем белье, да и то оно порвано, и вся в крови. Два немца, толстые такие, с чёрными крестами на рукавах, залезли в машину, хотели помочь ей подняться. Но девушка оттолкнула немцев и, уцепившись одной рукой за кабину, поднялась. Вторая рука у неё была, видно, перебита – висела как плеть…
А потом она начала говорить. Сначала она говорила что-то, видать, по-немецки, а потом, стала по-нашему.
– Я, – говорит, – не боюсь смерти. За меня отомстят мои товарищи. Наши всё равно победят. Вот увидите!
И девушка запела. И знаешь, какую песню? Ту самую, что каждый раз поют на собраниях и по радио играют утром и поздно вечером.
– «Интернационал»?
– Да, эту самую песню. А немцы стоят и молча слушают. Офицер, который командовал казнью, что-то крикнул солдатам. Они набросили девушке петлю на шею и соскочили с машины. Офицер подбежал к шофёру и дал команду трогать с места. А тот сидит, побелел весь, видать, не привык ещё людей вешать. Офицер выхватил револьвер и кричит что-то шофёру по-своему. Видимо, ругался очень. Тот словно проснулся, и машина тронулась с места. Девушка ещё успела крикнуть, да так громко, что у меня кровь застыла в жилах: «Прощайте, товарищи!» Когда я открыла глаза, то увидела, что она уже висит.»
Тела Зои и Веры провисели больше месяца. Над телом Зои фашисты в новогоднюю ночь надругались, исколов ножами и отрезав грудь. В январе, после освобождения деревень, их, наконец, сняли: Веру – с придороджной ивы, Зою – с виселицы.
Последнее письмо от Веры мать получила в октябре 1941 года. Дочь писала: «не переживай за меня, со мной ничего не случится, буду жить сто лет!».
Пресс-служба ЦК ЛКСМ РФ
